Ложное смирение

У нас у всех в большей или меньшей степени существует комплекс вины. Например, на исповеди человек, рассказывая, что он ударил хулигана, поставил его на место, говорит: 

— Каюсь. 

Я его спрашиваю: 

— А в чем ты каешься, скажи, пожалуйста? Ты благое дело сделал — поставил хулигана на место, тебя надо поблагодарить. Другое дело — если ты со злобой это делал — тогда это нехорошо. 

Или кается женщина: 

— Парни нагло себя вели, я дала им пощечину. 

— Так в чем же ты каешься? Ты, конечно, рисковала. Сейчас народ бешеный — могли и сдачи дать. Но ты молодец! 

...Так мы можем дойти до того, что начнем каяться в том, что идем на войну защищать свою Родину. А это наш святой долг. Ты отдаешь свою жизнь за тех, кто не может себя защитить. Ты идешь умирать, чтобы другие жили. Это подвиг. И Церковь очень высоко ценит воинский подвиг. Поэтому так много святых среди воинов. Великомученик Георгий Победоносец, Феодор Стратилат, князь Александр Невский, князь Дмитрий Донской, адмирал Феодор Ушаков... 

Очень часто даже верующие люди понимают смирение совершенно неправильно — как некую пассивную покорность обстоятельствам, которые от нас не зависят. Подчинимся, дескать, обстоятельствам, которые переменить не можем, и будем — такие елейные и псевдосмиренные — спасаться. Это совершенно не так! Смирение — это готовность положить свою душу за други своя или готовность умереть за идеал, который почитаешь святыней своей совести.