Митрополит Феофан: Россия начала свое возрождение строительством Казанского собора

Радио «Вера» будет вещать и на татарском языке

— Владыка, начнем разговор с актуального: «Когда начнет вещать радио „Вера“ в Татарстане? Есть ли уже команда творцов и программа наполнения эфира? На что будет сделан упор в программировании? На какие деньги будет существовать радиостанция? Будет ли реклама (как источник финансирования деятельности)?» Об этом спрашивает наш читатель Ильсияр.

— Вообще у радио «Вера» имеется свой контент на круглосуточное вещание, уже в 46 регионах оно вещает. Мы, конечно, не сможем потянуть целые сутки, поэтому берем для себя два часа. Даже еще не зная, удастся нам выиграть конкурс на частоту или нет, я проводил совещание по вопросу о том, как мы будем работать. Я предложил взять семь направлений, по каждому из которых один член команды раз в неделю ведет программу. Направления разные: религия, история, философия, культура. Среди тем могут быть и казанские храмы, и казанские святыни, и казанские мученики. Будут освещаться и текущие вопросы жизни Татарстана, и возникающие проблемы, и перспективы. И опять мы впереди планеты всей: мы создаем прецедент вещания на татарском языке. Такого еще не было ни в одном национальном регионе, где вещает радио «Вера». Что касается команды, то силы у нас есть, поскольку у нас есть духовная семинария, где и профессура работает, и люди, которые сотрудничают с семинарией и с епархиальным управлением.

— В какое время будут эти два часа местного вещания?

— Мы пока не определили.

— Почему вы вдруг решили заняться медиа-проектом? Или из Москвы вам дали команду?

— Никто команды мне не давал, все очень просто: это просвещение. Как только я пришел в Татарстан, поставил вопрос присутствия здесь радио «Вера». И вел переговоры, не афишируя их.

— Из какого источника будет финансирование работы радио?

— Народ Божий.

— То есть, вас будут спонсировать местные олигархи?

— Я не хотел бы говорить, что олигархи. Народ Божий!

— Разве у народа есть на это средства? Им бы прокормить себя и детей…

— Не надо обижать наш народ!

— Например, сколько денег дают простые люди на строительство храма?

— Сколько нужно, столько и дают.

— А реклама у вас на радио будет? Как источник финансирования.

— Не будет.

— Как вам всё-таки удалось получить радиочастоту? Никому из Татарстана давно этого не удавалось сделать. Научите лоббизму!

— Это никакой не лоббизм. Может быть, я более продуманно выстраивал нашу программу и взаимоотношения. Не так-то всё просто было. Мы обращались с письмом в Роскомнадзор, но нам ответили, что все на конкурсной основе. И никто нам не обещал, что мы победим. А вообще у Татарстана очень большое информационное поле, ему грех жаловаться.

— Но на татарском языке только два радио…

— А этого разве мало? Я так считаю: сколько у вас получится, столько и получайте частот. Никаких секретных переговоров нигде я не вел. Думаю, что причина еще и в том, что радио «Вера» в целом уже приобрело неплохую репутацию. К тому же, в Татарстане для мусульман широкое информационное поле — и радио, и интернет-вещание, а для православных здесь не было ничего. Я создал журнал при нашей семинарии, но он носит больше академический характер.

«Надеюсь, и Владимир Владимирович приедет на освящение»

— Внешний вид храма Казанской иконы Божией Матери видим — красота! А что внутри, какие работы ведутся? Когда планируется открыть?

— Внутри уже полным ходом идет отделка — лепнина и прочее. Одновременно идет музеефикация нижнего, пещерного, храма.

— А мастера местные?

— Не все местные, есть и московские. Например, пещерный храм отделывают специалисты московской фирмы, которая работала в Свияжске. А когда разрабатывали проект, были ведущие эксперты ЮНЕСКО из Греции.

— Когда храм откроет двери?

— Думаю, во второй половине 2020 года. Темп работ меня устраивает, в таком деле нельзя торопиться. Я был бы недоволен, если бы мы слишком гнали. Это не комсомольская стройка.

— Денег на строительство храма хватает?

— Слава Богу! Спасибо фонду «Возрождение». Не могу не сказать доброе слово в адрес Минтимера Шариповича Шаймиева. Меня поражает этот человек широтой своей деятельности и внутренней энергией. Он руководил республикой и в советское время, и в очень сложный перестроечный период. И сегодня он настолько погружен в миссию духовного возрождения, что это уже его внутренний мир. Он не играет в «хорошего дядю», он живет этим. Думаю, Шаймиев войдет в историю не только как человек, сохранивший мир и стабильность в республике и в целом в России, но и как человек, который оставит возрожденное духовное наследие — и ислам, и православие. Это вечный живой памятник Шаймиеву. И, конечно, действующий президент Рустам Минниханов останется в истории.

— Патриарх не собирается еще раз в Татарстан приехать?

— Освящать храм Казанской иконы Божией Матери приедет обязательно. Надеюсь, и Владимир Владимирович Путин приедет на освящение.

— Икона в этом храме будет папская?

— Да, так называемый Ватиканский список Казанской иконы Божией Матери.

— Но в Казани есть еще более древний список.

— Важно не то, когда технически исполнена икона — в XVI веке или раньше. Суть иконы в том, что она почитаема, намолена и прославлена. Надо судить не по техническим характеристикам, а по тому, что она значит в глазах верующих.

— А настоящая икона может быть найдена, как считаете?

— Может! Я не верю, что икону могли сжечь.

— Может, Россия с этого начнет возрождение?

— Она начала возрождение уже строительством нашего собора.

— Вы планировали открыть свою архитектурную мастерскую. Удалось это сделать? Кто в нее вошел, чем мастерская занимается?

— Мы создали свою архитектурную мастерскую и тоже получили лицензию — практически одновременно с лицензией на радио «Вера». Она называется «Художественно-реставрационная мастерская Казанской епархии», учредителем ее является епархия. Специалистов мы набрали хороших, мастерскую возглавил доцент КГСАУ Степан Новиков. Она будет восстанавливать храмы по республике. Когда мы сами будем проектировать и реставрировать храмы, то будем более бережно к ним относиться и более практично.

«Разве у Казани нет амбиций вернуть славу духовной столицы?»

— В самом начале своего служения в Татарстане вы говорили, что Казанская духовная академия начнет свою работу раньше, чем через пять лет. И в какой стадии сегодня? Что больше сдерживает открытие — отсутствие здания или кадров?

— Дела продвигаются нормально, но я не сторонник того, чтобы без разговоров забрать здание на Ершова, 2 (ранее — горбольница № 6, ныне клиника КФУ– ред.). Хотя у нас есть все законные права на него, поскольку оно было построено специально для духовной академии. А куда мы денем больницу? Выкинем, что ли? Этого делать нельзя! Второе: в дореволюционное время, когда строили академию, там было спокойное место, а сегодня рядом злачное развлекательное место — «Корстон». Думаю, не очень хорошее соседство было бы, если бы там была академия. Поэтому надо думать.

Я хочу поблагодарить президента Татарстана Рустама Минниханова, потому что мы находим консенсус. У нас взаимопонимание: и он учитывает наши нужды, и мы учитываем нужды республики и ее руководства. Поэтому главная задача — добиться своего, но не вступить в конфликт при этом. Это очень важно. Для открытия будущей академии сегодня необходимо получить государственную аккредитацию. А чтобы ее получить, столько различных препон! Наша духовная семинария по своему научному потенциалу практически готова перейти на академический курс, но по федеральному стандарту общежитие для студентов не может размещаться в учебном корпусе. Хотя я знаю массу учебных заведений, где под общежитие приспособлены различные помещения. Но для того, чтобы получить госаккредитацию, необходимо построить отдельное здание общежития. Этот вопрос мы постепенно решаем и, думаю, решим совместно с властями республики.

— Сколько студентов в семинарии?

— На очном и заочном отделениях обучаются более 300 студентов. Есть и регентское отделение, где девушки учатся на церковных дирижеров.

— А потребность в академии есть?

— Академия нужна уже хотя бы для того, чтобы восстановить историческую справедливость. Разве у Казани нет амбиций вернуть славу духовной столицы? Построили исламскую академию, а православная была здесь исторически. Семинария — это тоже высшая школа по своей программе, ее отличие от академии только в том, что нет аспирантуры. Задача академии — получение более углубленных знаний.

— То есть семинария будет трансформирована в академию?

— Да, так было и в Питере, и в Сергиевом Посаде, где располагаются духовные академии.

— Вы не рассматриваете Свияжск как место для академии? Например, Булгарская исламская академия построена в Булгаре…

— Нет, не рассматриваю. В Булгаре — это все исторически, а у нас исторически академия была в Казани. Я не сторонник куда-то далеко уводить академию, потому что будут проблемы с профессорско-преподавательским составом. Вся научная и культурная жизнь здесь, в Казани, так зачем от нее отрываться?

— Зато вдали от соблазнов злачных мест…

— И стены монастырские не всегда спасают от соблазнов, главное — стену внутри себя построить…

— Какие изменения произошли в Казанской духовной семинарии после перевода в Тулу первого проректора семинарии игумена Евфимия?

— Ничего страшного не случилось, идет обычная ротация. В Туле нужна личность на должность ректора духовной семинарии. Ее возглавлял митрополит, но он побаливает, и ему трудно совмещать. Когда Патриарх спросил про игумена Евфимия, я сказал, что жалко отдавать. Но надо исходить не из местечковых интересов, а из общецерковных.

— А на его место в Казани кто назначен?

— Секретарь Ученого совета Казанской духовной семинарии, доктор богословия протоиерей Алексей Колчерин, кряшен по национальности.

«Православные гимназии надо строить во всех крупных центрах»

— Четыре года назад в интервью «БИЗНЕС Online» вы говорили, что главное для вас — создание сети православных школ. Как достигается эта цель? Найдется ли столько желающих?

— Внедрение «Основ православной культуры» в школьную программу — вопрос довольно сложный. Суть сети православных школ в том, что они могут быть не только общеобразовательного характера, но и более качественными воскресными школами, лицензированными по общецерковным правилам. Второе: в Челнах будет построена православная гимназия. Проект уже есть, он проходит экспертизу.

— А кто финансирует?

— Народ Божий. С шапкой по миру пойдем и наберем. Думаю, и в Елабуге надо строить православную гимназию, и в Тетюшах, и в других крупных центрах. А в Казани гимназия работает уже более четырех лет. Недавно построили и открыли новый учебный корпус, и сегодня это полноценная 11-классная школа. Она находится около храма в честь Сошествия Святого Духа.

Вы, наверное, слышали слова Владимира Путина на встрече с руководителями мировых информагентств на Петербургском экономическом форуме? Когда его спросили, что вы посоветуете читать детям, он ответил: «Библию, Тору и Коран. Не повредит, потому что сегодня наше общество слишком расхлябано».

— Много ли молодежи посещает православные храмы в Татарстане? Что представляет собой движение «Казанские православные добровольцы», насколько оно многочисленно? Уместно ли, когда добровольцев называют «православным комсомолом»?

— Эти ребята помогают во время богослужений, часто выезжают в заброшенные храмы, где разгребают завалы. Недавно ездили в Макарьевский монастырь, где помогали наводить порядок в храме и на территории обители, также участвовали в экологической акции, во время которой убирали мусор с берега. Волонтерская работа облагораживает молодых людей, это движение добрых дел.

— В Церкви молодежи сегодня много?

— Всегда говорили, что молодежи в Церкви нет — вот умрут старушки, и некому будет в церковь ходить. Это говорили и 20, и 40 лет назад. Но всегда появлялись и новые старушки, и новые молодые. Я считаю, в России религиозная жизнь на подъеме. И сейчас подъем более углубленный, нет шелухи, которая была после революции 1991 года. Тогда все «рванули» в религию, думаю, из-за страха: а что будет при новой идеологии?

— Мои родители — люди советские, поэтому и не верующие, и не атеисты. И меня так воспитали. Подскажите, с чего начать воцерковление?

— С чего начинают любое дело? Со знакомства. Чтобы пойти по пути воцерковления, надо пройти определенные этапы. Для начала надо ознакомиться, что такое православие, какие основные символы у него. Не сразу можно понять, что написано в Евангелии, но сейчас много литературы. Для первого знакомства лучше брать авторов, близких нам по времени. Например, двухтомник профессора Николая Пестова «Современная практика православного благочестия». А если брать дореволюционных, то рекомендую книгу Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться». Много хороших материалов есть на сайте Православие.Ru, а также в журнале «Фома».

«Если государство помогает верующим, то это не самые худшие траты»

— Какие планы насчет других разрушенных церквей, которых очень много в деревнях?

— Мы всё время реставрируем, в работе постоянно, наверное, полсотни храмов. Я не отказываюсь от идеи все заброшенные храмы восстановить. А их много по республике — около 150-ти.

— А на какие деньги поднимать церкви, если народ в деревне бедный живет? Не все деревни имеют богатых выходцев.

— Я посоветовал бы этому читателю начать с себя и показать пример. Если нет выходцев конкретно из какой-то деревни, то всегда есть выходцы из данного района, занимающие посты и имеющие деньги. Надо пробудить совесть, ведь это наше общее достояние. И, поверьте, люди пойдут! Ко мне приходят люди и просят дать заброшенный храм для восстановления. И большие деньги вкладывают в это! При этом просят не называть своего имени. Это своего рода добрая традиция, и она всегда была. Иначе откуда же все наши храмы взялись? Их люди строили. Надо и мечети восстанавливать.

— Хорошо, когда люди на свои деньги восстанавливают и строят церкви и мечети — это органично. Но органично ли, когда это делает государство?

— А кто разрушил храмы и мечети? Государство! И если оно сегодня помогает что-то делать для верующих, то это не самые худшие траты.

— Вы поддерживаете строительство соборной мечети в Казани?

— Я отношусь к этому проекту так, как относится к нему мусульманская умма. Я не вмешиваюсь, не высказываю своего мнения, пусть они сами решают. Это дело верующих людей Татарстана, мусульман.

— А православные люди будут этому рады, как считаете?

— Печалиться не будут, это точно! Думаю, и порадуются. Я вот порадуюсь. Я опечалился бы, если бы какие-нибудь бедламы строились. А то у нас сегодня всё торгово-развлекательные центры строят. Так мы доразвлекаемся и дотанцуемся!

— Почему храм-памятник павшим войнам на реке Казанке находится в запустении, не подсвечивается и не благоустроен?

— Думаю, это очень большая проблема. Я много получаю писем, что негоже этот памятник в таком состоянии содержать. И не надо вдаваться в историю, кто и зачем его ставил. Это памятник! Если мы будем исторические моменты политизировать с точки зрения сегодняшнего дня, то очень далеко зайдем. Конечно, памятник надо восстановить. Не должно быть вандализма. Это еще и еще раз покажет лицо Татарстана, который является примером не сосуществования, а реальной жизни в мире и согласии.

— Но вы планируете восстановить этот памятник?

— Конечно! Мы уже работаем над этим.

— В храме Параскевы Пятницы проводились богослужения на чувашском языке, но по неизвестной причине они стали вестись на русском языке. С чем это связано и когда возобновятся службы на родном языке?

— Храм Параскевы Пятницы никогда не был чувашским приходом. Да, там был священник, который по национальности чуваш, и вокруг себя собрал соплеменников. Но нельзя делить храмы по «квартирам» — чуваши, удмурты, марийцы и т. д., каша получится. А если кому-то уж очень хочется слушать проповеди на чувашском языке, то Чувашия недалеко находится… Хотя и у нас есть приходы, где чувашское население компактно проживает.

— Почему во многих казанских храмах в будние дни, по праздникам служба начинается в 8 часов? Литургия в среднем длится 1,5-2 часа, т. е. заканчивается в 9:30–10. Я работаю с 8-ми, из-за позднего начала службы на Литургию в православные праздники, приходящиеся на рабочие дни, попасть не могу. Раньше, при владыке Анастасии, были ранние службы, начинающиеся в 6:30, и работающие могли успеть сходить на службу до работы, сейчас такой возможности нет.

— Неправильно говорят! Ранние Литургии всегда совершались по воскресным и праздничным дням. У нас в храмах служба обычно начинается в 6.30, например, в Никольском соборе, Духосошественском храме, Успенском храме в Дербышках. Я называю те храмы, где точно знаю, поскольку давал такое указание. Православный христианин обязан посещать воскресные богослужения, а в будние дни — по возможности.

— Когда станет действующей Николо-Гостинодворская церковь, переданная в ведение Русской Православной Церкви в 2017 году? Какие работы сейчас проводятся в этом храме, известном тем, что в нем начинал свое служение будущий Патриарх Гермоген? Будет ли в Татарстане и дальше осуществляться реституция? Какие объекты на очереди?

— Работа идет, но там не все так просто. Проведена большая работа по укреплению фундамента, убирали всё то, что там было понастроено. Даже демонтировать не так просто. Проект реставрации готов, он находится на государственной экспертизе. И постепенно всё будем делать.

— Еще много церковных зданий, которые до сих пор не переданы Церкви?

— Еще много, но, повторяю, я совершенно не сторонник того, что «отдайте и всё». Надо подходить разумно. Надо смотреть, а что предшествует передаче: выселение или конфликт интересов, возможности. Ну, передали здание, а дальше что, как его использовать? Должен быть нормальный процесс в диалоге и при консенсусе.

«Либеральное крыло пробует зубки свои, а Церковь — это только как повод»

— Сколько в Казани действующих храмов?

— Более 40.

— А новые строятся?

— Строятся. Например, открыли новый храм на улице Япеева, сравнительно недавно открыт в Дербышках, достраивается большой храм на улице Сахарова.

— С выделением места под храмы в Казани проблемы бывают?

— Слава Богу, мы живем в Татарстане…

— Как вы оцениваете события вокруг строительства храма в Екатеринбурге? Почему люди были против?

— Хочу процитировать вашего коллегу: «Владимир Соловьев, говоря о происходящем в Екатеринбурге, отметил, что многих людей „втянули в блуд“. Есть силы, считает журналист, которые пытаются обратить против Церкви вопросы, которые относятся исключительно к ответственности городских властей». Цитирую Соловьева: «Люди, желающие спасти сквер, — агнцы. Те, кто кричат „сегодня — забор, завтра — Путин“, — козлища. Надо отделять одних от других».

— Как считаете, это была спецоперация именно против Церкви?

— Считаю, либеральное крыло пробует зубки свои, а церковь — это только как повод.

— Но все-таки репутация Церкви пострадала… Выходит, вы не умеете разруливать ситуацию.

— При чем тут мы? А что было, когда строили Ельцин-центр? Тоже не все согласны были. Но более спокойная сторона не выступает, хотя и против. Дело ведь не в сквере, потому что это было уже третье место, и всё не устраивало. Просто повод ищут. Ищущий повод всегда будет находить причину.

— Какие-то выводы Церковь после этого сделала?

— А вывод один: везде надо спокойно вести диалог и не втягиваться в политические интриги. Не давать кому-то использовать себя в политических интересах. Но, думаю, интересы будут соблюдены — и церковные, и общества. Но, в конце концов, храм исторический, он был там. Зачем же шуметь? Людей вводят в заблуждение, часто бывает, что и платят за участие в акции.

«Человечество приближается к пропасти»

— Известно, что христианство, и Православие как его часть, не признают ислам религией от Бога, а, наоборот, считают ложью сатаны. Так ли это? Считаете ли вы так же? В своих интервью православные священнослужители никогда не называют Мухаммада пророком, т. е. словосочетание «пророк Мухаммад» из уст священника услышать невозможно. Живя среди мусульман много лет, можете ли Вы позволить себе произнести это словосочетание?

— Один Бог знает, что и где. Мы там встретимся, и Бог нас будет судить… Мне известно только одно: ислам — это единобожие, как и авраамические религии. Очень важно, что и православие, и ислам верят, что Бог является Творцом, Создателем и Промыслителем, а человек несет ответственность за свою жизнь перед Богом.

— Ислам и православие стали больше союзниками, чем конкурентами, вы согласны?

— Я об этом часто говорил. Еще философ Владимир Соловьев в работе «Три разговора» писал, что в последние три периода жизни человечества на Земле религии должны объединиться, потому что самым страшным врагом будет не межрелигиозная рознь, а иблис. Я совершенно открыто говорю: для нас нет необходимости противостоять друг другу, нам надо объединиться против реального наступления на религию как таковую. Посмотрите, что на Западе происходит: говорят, что религии нет места в общественном поле, что это должно быть некое частное пространство, да и то замкнутое. Проще говоря, религию хотят загнать в гетто, как это было в советское время. Это опасная тенденция! И мы видим, к чему она приводит: все эти гомосексуальные «браки» и прочее. Кстати, в Америке очень сильное движение против гомосексуалистов. А нам навязывают это как достижение «просвещенного в свободном выборе человечества». Поэтому наша задача — объединиться для борьбы против вседозволенности.

— Наверное, дело не только в гомосексуализме?

— Нет, конечно. Например, разделение общества на супербогатых и бедных. Люди, которые не всегда честным путем приобрели состояния, становятся монстрами, пожирающими всё и вся.

— Иисус еще тысячу лет назад говорил про верблюда и игольное ушко, но никто не слушает…

— Время от времени Господь не наказывает, а попускает человечеству испытать плоды своей деятельности.

— Как вы считаете, уже настал конец времён?

— Мне трудно сказать, ведь в Евангелии просто указано: «О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец» (Мк. 13:32).

— Раввин Татарстана сказал в одном из интервью нашей газете, что Машиах пришел, но просто еще не явлен миру.

— Для них Машиах только пришел, а для нас Он уже был — явление Христа. В этом наше различие. Явление Христа будет явным. По нравственному состоянию общества видно, что человечество приближается к пропасти. Но, с другой стороны, мы знаем библейские примеры: Господь послал пророка Иону в Ниневию сказать людям, которые развратились, что сожжет их как Содом и Гоморру (Ин. 1:1-2). А люди, услышав это, начали каяться и просить у Бога прощения…

— Всё-таки Бог — карающий, а не любовь?

— Бог есть любовь (1Ин. 4:8). Надо помнить, что ветхозаветная и новозаветная истории отличаются. Тогда был другой исторический период развития и падения человечества, а после пришествия в мир Христа — величайшая любовь, потому что Бог Отец послал Сына на распятие. А человечество само карает себя.

— Конец времён наступает или нет, как считаете?

— Как только человек рождается, он начинает идти к концу времени своего, к смерти. Так и человечество.

— Для человечества еще не настал конец времен?

— Я не могу за Бога отвечать. А мое ощущение, что человечество нравственно плохо сейчас живет. Намного хуже, чем раньше.

— Христос не призывал к роскоши. Почему Церковь не следует его заповеди? 

— Опять Церковь обвиняют в роскоши… Разве я роскошно одетым пришел к вам? А то, что на богослужении, — это дань Богу. И мечети такие роскошные строились. Я был в Иране и поразился, какие там изумительные мечети. Это не людям, а Богу, слава Богу. Все лучшее всегда отдавалось Богу. Даже для жертвоприношения выбирают лучшего барана, а не захудалого.

— Но у ряда священников есть и иномарки дорогие, и часы…

— Если такая проблема есть везде, то есть она и у священников. Люди есть люди! Священники такие же люди, они не с Луны свалились. Если издадим указ, чтобы священники ходили в рубищах и жили в шалашах, то опять нападки будут. Священники в социуме живут.

— Но вы даете им свои рекомендации?

— Я даю рекомендации. Например, никаких дорогих машин. Автомобиль необходим в современном служении священника. Конечно, он должен быть надежным, но не чрезмерно дорогим.

— Священникам иногда делают дорогие подарки. Они в общий фонд их не сдают?

— До этого мы не доходим, чтобы подарки контролировать. Меня это не очень интересует. А что касается меня, я запретил священникам в день моего ангела и в другие праздники дарить мне подарки. Да мне ничего и не надо. Семьи у меня нет, я монах, и мне уже 72 года…

— Как вы относитесь к институту старчества?

— Очень позитивно, но надо разделить старчество и младостарчество. Например, у нас появился «старец» Головин. Вот такой путь опасен, раньше это называлось лжестарчество. Само по себе старчество — институт хороший, но их сегодня мало и, как правило, они не звучат, не на слуху. Те, которые звучат, не очень…

— У Вас есть старец-духовник?

— Конечно, в Троице-Сергиевой лавре, где я начинал свой монашеский путь. Я всегда у него исповедуюсь.

— Владыка, спасибо за полезный разговор.